Свидание с Рамой [Город и звезды. Свидание с Рамо - Страница 67

Впрочем, страх этот был недостаточно силен, чтобы парализовать его волю. Какой-то частью сознания Джизирак понимал, что все это сон, а сон не причинит ему никакого вреда. Он просто проплывает сквозь это наваждение, пробуя его вкус, пока не проснется в городе, который ему хорошо знаком. Он направился в самое сердце Диаспара, к той точке, где в его эпоху будет стоять усыпальница Ярлана Зея. Теперь в этом древнем городе ничего еще не было, кроме низкого круглого здания, в которое вело множество сводчатых дверей. Около одной из них его дожидался какой-то человек.

Джизираку следовало бы онеметь от изумления, но теперь его уже ничто не могло поразить. Почему-то это казалось правильным и естественным — оказаться лицом к лицу с человеком, построившим Диаспар.

— Полагаю, вы меня узнали, — обратился к нему Ярлан Зей.

— Конечно! Я видел ваше изображение тысячу раз. Вы — Ярлан Зей, а это все — Диаспар, каким он был миллиард лет назад. Я понимаю, что все это мне снится и что ни вас, ни меня в действительности здесь нет…

— Тогда, что бы ни произошло, вам не надо тревожиться. Поэтому идите за мной и помните, что ничто не в состоянии причинить вам вред, поскольку, стоит вам только пожелать, и вы очнетесь в Диаспаре своей эпохи…

Джизирак послушно последовал за Ярланом Зеем в здание. Мозг свой в эти минуты он мог бы сравнить с губкой — все впитывающей и ничего не подвергающей сомнению. Какое-то воспоминание или даже всего лишь отдаленное эхо воспоминания предупреждало его о том, что должно сейчас произойти, и он знал, что в былые времена при виде этого он сжался бы от ужаса. Теперь же он совсем не испытывал страха. Он не только сознавал себя под защитой понимания того, что все здесь происходящее нереально, но и присутствие Ярлана Зея казалось неким талисманом против любых опасностей, которые могли бы ему встретиться.

На движущихся тротуарах, ведущих в глубину здания, стояло всего несколько человек, и поэтому, когда Джизирак с Ярланом Зеем остановились наконец в молчании возле длинного, вытянутого цилиндра, который, как это известно было Джизираку, может вынести его в путешествие, сведшее бы его когда-то с ума, рядом с ними никого не оказалось. Его проводник жестом указал ему на отворенную дверь.

Джизирак помедлил на пороге не более, чем долю секунды и решительно ступил внутрь.

— Вот видите? — улыбнулся Ярлан Зей. — Ну а теперь расслабьтесь и помните, что вы в полной безопасности… никто и ничто вас не тронет…

Джизирак верил ему. Он ощутил только едва уловимый трепет беспокойства, когда в полнейшей тишине вход в туннель перед ними скользнул навстречу и машина, внутри которой они находились, двинулась в глубь земли), набирая скорость. Какие бы страхи он ни испытывал прежде, все они были теперь прочно забыты — смятые, оттесненные горячим желанием поговорить с этой загадочной личностью, явившейся из такого далекого прошлого.

— Не кажется ли вам странным, — обратился к нему Ярлан Зей, — что, хотя небо для нас открыто, мы пытаемся зарыться поглубже в землю? Это начало той болезни, закономерный конец которой вы наблюдаете в своей эпохе. Человечество пытается спрятаться, оно страшится того, что лежит там, в пространстве, и скоро оно накрепко запрет все двери, которые еще ведут во Вселенную.

— Но я только что видел в небе над Диаспаром космические корабли, — возразил Джизирак.

— Больше вы их не увидите. Мы уже потеряли контакт со звездами, а очень скоро покинем и планеты Солнечной системы. Нам потребовались миллионы лет, чтобы выйти в космическое пространство, и только какие-то столетия, чтобы снова отступить к Земле… А спустя совсем непродолжительное время мы покинем и большую часть самой Земли…

— Но почему? — спросил Джизирак. Ответ был ему известен, но что-то, тем не менее, заставило его задать этот вопрос.

— Нам необходимо было убежище, которое избавило бы нас от страха перед смертью и от боязни пространства. Мы были больным народом и не хотели более играть никакой роли во Вселенной, и вот мы сделали вид, что ее просто не существует. Мы видели, как хаос пирует среди звезд, и тяготели к миру и стабильности. А из этого непреложно следовало, что Диаспар должен быть закрыт с тем, чтобы ничто извне не могло в него проникнуть…

Мы создали город, который вам так хорошо известен, и сфабриковали прошлое, чтобы скрыть от самих себя нашу слабость. О, мы были не первыми, кто прибегает к такому способу… но мы оказались первыми, кто проделал все это с такой тщательностью. И мы переделали сам дух человека, лишив его устремлений и яростных страстей, чтобы он был доволен миром, которым теперь обладал. Понадобилась тысяча лет, чтобы построить город и все его механизмы.

По мере того, как каждый из нас завершал свою задачу, из его памяти стирали все воспоминания и замещали их тщательно разработанным рисунком новых, фальсифицированных, и личность человека оказывалась погребенной в электронных катакомбах города до тех пор, пока не придет время снова вызвать ее к жизни…

И вот настал день, когда в Диаспаре не осталось ни одной живой души. Бодрствовал только Центральный Компьютер, повинующийся внесенным в него указаниям и контролирующий Хранилища Памяти, в которых спали мы все. Не осталось ни одного человека, который бы сохранил контакт с прошлым… Таким вот образом в этот самый момент и начала свою поступь новая История…

Затем один за другим, через определенные интервалы, мы были вызваны из электронных лабиринтов компьютерной памяти и снова облеклись плотью. Диаспар принялся выполнять обязанности, для которых и был создан.